Военные записки. Глава тринадцатая.

Продление срока пребывания в этой командировке не встретило энтузиазма у и самых фанатичных офицеров, навсегда отравленных "дыханием войны" и уже не мыслящих себя надолго в мирной жизни. Как и положено на Руси, руководители мнений и воли подчиненных не спросили, о людях  не подумали. Очевидно, генералы и заезжие с проверками члены правительства посчитали, что охрана их кортежей, присутствие при пьянках в бане и чокание рюмкой под отеческое: -"Выпей со мной, сынок, ты настоящий воин", что вся эта мишура компенсируют ребятам их неудобства.
У людей в погонах такое обращение вызывало впечатление что их считают лишь расходным пушечным мясом. Типа: -Ты хороший боевой холоп. Радуйся что рядом с сильным мира сего и будь благодарен судьбе. Ведь ты погибнешь, защищая барина и его интересы!

Поэтому деятельный и скверный характер Бамбуса проявился немедленно, и он стал искать способы смыться отсюда самому и вывести своих ребят без последствий для их нежных организмов. Но к сожалению, его труды были оценены лишь в представлении к награждению очередным орденом, внеочередным званием, а вся эта мишура уже потеряла для него свою былую привлекательность.

Теперь Бамбус понимал, что орден это лишь кусок позолочено-посеребренный латуни, обработанный умельцам фабрики Госзнак и обходящийся государству в пару долларов валюты бывшего вероятного противника.  Поэтому он нисколько не оценил такие заботу и благодарность, вместе с ушедшими в небытие орденами с добавками драгоценных металлов прежней, великой страны. Теперь ему чем дальше, тем яснее проявлялась вся глупость и никчемность этой войны, запредельный цинизм политической и военной машины. Предательство стало обыденным явлением, причем  со стороны самых высших чинов, которые и заварили эту кровавую кашу.
сторон.

Бамбус с удивлением смотрел на реальное поведение ближневосточных бородатых мужчин, воевавших на стороне противника, потому что на деле, при личном общении ближневосточные наемники и добровольцы оказались вполне себе светскими и простыми ребятами. Полной противоположностью и пропаганде и их громким именованиям, высказываниям и угрозам и призывам, которые они делали на камеру и на публику. Эти люди не были избыточно жестокими, а вот бывшие советские, атеистические люди, те  безудержно скатывались в религию. Чаще всего именно они с фанатизмом неофитов творили ужасные зверства как над "неверными кафирами", так и в своих собственных междусобойных разборках.
К его удивлению, не всякие понаехавшие со всего мира головорезы, а именно бывшие советские люди оказались самыми жестокими на пытки и расправы с пленными. Ребятам же типа Бамбуса в плен попадать категорически не рекомендовалось, менять их никто бы
не стал, да и не пытались. Местные более всего ненавидели летчиков и снайперов, и последним не дарили легкой смерти обе стороны. Еще палачи особенно жестоко обходились с пленными единоверцами, бывшими сослуживцами...хотя и здесь были свои непонятные исключения. Ну и разумеется, стороны были прекрасно осведомлены о реальных заслугах практически каждого приметного и мало-мальски значимого лица.
Вначале Бамбус рассуждал так: гипотетически он гарантированно уйдет из возможного плена в первые 15 минут, еще через 30 уйдет легко, а через сутки уже не уйдет. Тогда ему придется кончать с собой любым возможным способом, желательно прихватив на тот свет какого-нибудь зазевавшегося врага. Затем он пересмотрел свои взгляды: бывшие советские люди научно подошли к лишению пленных возможности к сопротивлению и подавлению воли. Делалось это очень просто: на сутки-двое на голову захваченного в плен одевался черный мешок и ему не давалось пить и есть. К этому времени пленного доставляли в надежное узилище, чаще всего в яму в земле глубиной метров в пять. Бежать из нее стремительно теряющему силы человеку было невозможно уже через двое-трое суток обезвоживания. Охранять такую яму-тюрьму могли и подростки, а могли уже и вообще не охранять. Местные называли такие ямы "зиндан", а наши "стакан", и еще теперь новые дома местные жители часто  изначально строились с подвальными помещениями для рабов.